Быть котом Инге скорее нравилось, чем нет.
Хотя бы потому, что коту с легкостью удавалось все то, на что он сам, будучи человеком, оказывался неспособен. И вовсе не потому, что не мог - не находил нужным. Например, Инге совершенно не умел заводить друзей. Единственная попытка вписаться в более-менее дружелюбную компанию любителей научной фантастики закончилась не то чтобы так уж успешно: Звездные Войны его не впечатлили, а компанию явно зацепило отсутствие с его стороны ожидаемой реакции. Вернее - отсутствие вообще какой-либо реакции.
Кот решал этот вопрос просто и изящно - оглушительно урчал горлом, жмурил желтые глаза и нагло лез на руки. Срабатывало безотказно. Шли дни, а единственными, кого Инге мог назвать не друзьями даже - приятелями, были несколько человек из совиной банды (и даже в этом по большей части была заслуга кота) и прибабахнутый на всю голову шакал по имени Эван, с равным энтузиазмом донимающий Инге что в человеческой, что животной форме, и хорошо хоть никто вне банды пока что не просек, кто такой на самом деле полюбившийся завсегдатаям заднего двора и сада котик.
Предаваясь подобным размышлениям, Инге вяло следил, чтобы кот не сожрал какое-нибудь говно в траве и не лез к обнаруженному на одном из деревьев осиному гнезду. Окружающий мир виделся словно заторможенный монохромный фильм повышенной резкости, серо-зеленым и немного синим, нереально выпуклым и объемным; звуки слоились и распадались на миллионы тонов, а инстинктивные порывы порой вгоняли Инге в ступор.
Например, кот обожал привлекать внимание. Это настолько шло вразрез со всем, что считал для себя комфортным сам Инге, что зачастую он просто вообще отпускал контроль и позволял коту творить, что взбредет, ощущая себя случайным гостем на разворачивающемся перед глазами представлении.
И все равно превращаться было здорово.
Инге выбирал уголок в саду поукромнее, прятал снятую одежду и соскальзывал в животную форму, словно в идеально управляемый сон, и несколько часов жил простыми кошачьими радостями. Технически это должно было стать тренировкой контроля. На деле же Инге просто увлеченно наблюдал, как кот чудит, гоняясь за птичками или пристает к забредающим вглубь сада людям. Он худо-бедно научился сдерживать спонтанные превращения и выходить из кошачьей формы когда это нужно ему самому, а не когда ошалевший от игрищ кот угомонится и уснет, но до полного контроля над поведением животной формы было еще, ой, как далеко.  Максимум, на который Инге пока что был способен - внушать коту какие-то глобальные желания, мелкая же моторика и мгновенные реакции были не то что вне контроля, а попросту за гранью понимания, они просто были. И это тоже было здорово. Не хотел бы Инге узнать, каково это - оказаться в кошачьем теле с одними только человеческими рефлексами.
Эта вылазка должна была стать еще одной забавой. И она стала. Ровно до того момента, когда Инге обнаружил пропажу своих вещей. В меру густые заросли орешника он облазил вдоль и поперек, но и следа сложенных накануне майки, укороченных брюк и пары легких туфель не нашел. А ведь в кармане брюк остался ключ от комнаты.
Инге растерянно обежал орешник еще раз.
Пробираться в комнату по стене и через окно он бы не рискнул, слишком высоко даже для кошачьей ловкости. Пусть и не убьется, пойди что не так, но костей точно порядком переломает. Инге решительно не хотел проходить через унизительное превращение у кого-нибудь на глазах. Но, похоже, особого выбора у него не осталось. Решив напоследок еще раз обозреть все вокруг с точки повыше, он полез на ближайшее дерево, цепко хватаясь когтями за сухую кору. Солнце еще не село, света было более, чем достаточно, чтобы окончательно убедиться - вещей нигде поблизости нет. Зрение выхватывало каждую веточку, травинку и листик, и чем дольше он всматривался, тем отчетливее накатывало отчаянье - кто-то забрал одежду с обувью.
Но если Инге думал, что это предел его злоключениям на сегодня, то глубоко заблуждался. Словно в насмешку над его беспечностью злые кошачьи боги напрочь отбили коту память о том, как спускаться с дерева. Инге с зарождающейся паникой попробовал сам, но лапы не слушались, кот инстинктивно пытался вкогтиться в ветку, на которой сидел, не давая и шанса слезть вниз. А потом начал жалобно и протяжно мяукать, не желая затыкаться ни в какую.
Хотелось есть, спать и чтобы этот чудовищный день просто закончился - и уже неважно, в каком именно порядке это будет происходить.

День с самого начала был странным.
Во-первых, Логан проснулся на полу. То есть да, он действительно ночью как-то умудрился скатиться со своего второго яруса кровати и продолжил дальше спать. Больше всего удивляло то, что ни одна падла, черт бы их побрал, на утро не растолкала его и прошла мимо по своим делам! Не то чтобы на полу было холодно, но не возмутиться Логан просто не мог. Друзья, блин, называется!
Во-вторых, он получил любовное письмо. Неподписанное. Почерк был отвратительный, конечно, и все же Логан сумел его прочитать, а говорилось там вот о чем — типа я хочу признаться, без посторонних глаз, очень стесняюсь, бла-бла-бла, приходи, пожалуйста, в дальнюю беседку в саду. Стоило ли говорить, что Логан удивился? Нет. Понятное дело, он удивился. Даже охренел. Такое с ним было впервые, воскресенье располагало к приключениям — и он пошел к ним, захватив пару банок газировки. Для себя и для нее. Или для него, чем черт не шутит. В этом приюте всякого можно ждать.
Но и по пути на место встречи Логана поджидали странности.
Вдалеке от дорожки он различил среди деревьев гамак, в котором кто-то беззаботно лежал. Кто именно, Логан так и не понял. Но позавидовал — чувак явно урывал последние солнечные и теплые деньки, причем урывал качественно.
А срезая путь через густые заросли орешника, ему на глаза попался целый комплект одежды, даже с ботинками и носками. Без признаков хозяина.
— Магнитные бури сегодня, что ли?
На той самой веранде Логан тоже столкнулся со странностями, когда случайно посмотрел наверх: кто-то расписал белую крышу строчками из пьес Шекспира. По крайне мере, всякие «быть или не быть» тут были.
Понемногу странности начинали раздражать.
Потом он сел ждать автора записки. Подождал полчаса, подождал час, прочитал все, что написали на крыше, выпил одну банку газировки — и смирился. Она не придет. Потому что ее, скорее всего, не существует, и это жучиный розыгрыш. Иногда, совсем иногда Логан ненавидел свою банду. Но ничего, чуть позже, когда он узнает, кто над ним поиздевался, и даст ему по шее, то снова их полюбит. А пока…
Пока Логан возвращался обратно в общежитие.
Казалось бы, никто и ничто не могло вернуть настроение в былое русло.
Никто и ничто, кроме кота.
О том, что кот был рядом, намекало громкое и жалобное мяуканье, которое с приближением к нему становилось все больше похоже на неистовый ор. На редкость душераздирающе. Как минимум, Логан предполагал увидеть противостояние кота и какой-нибудь приблудившейся псины, потому спешил на звук, продираясь через кусты. Но по итогу ничего такого не увидел.
Всего лишь застрявший кот на дереве.
— Вот балда, и всего-то? — хмыкнул Логан, успокаиваясь. — А ощущение было, как будто тебя тут на куски раздирают. Дурное животное.
Присмотревшись, он понял, что дурное животное ему знакомо. Этого кота Логан за последний месяц видел часто, то подкармливая, то играя, то просто позволяя раскинуться у себя… да где угодно, даже на голове.
— Иди сюда, — он протянул вверх руки, — на мне же явно лучше, чем на дереве. Давай ты спустишь себя сам, не заставляя меня карабкаться к тебе?

Инге и рад был бы спуститься сам, если бы только знал, как.
Логика подсказывала - задом вперед. Но где логика, а где кошачьи инстинкты. Кот не слушался. С этой проблемой Инге боролся с самого первого превращения, это бесило, но это было и залогом того, что он не покалечится и не убьется в звериной шкуре. Преподаватель уверял, что с ростом уровня способности контроль окрепнет, звериные повадки не будут перебивать человеческие намерения, но когда еще это будет. Проблему сиюминутную эти заверения не решали.
Кот снова мяукнул - уже намного тише, мгновенно переключившись на новое действующее лицо. К которому сам Инге испытывал весьма противоречивые чувства. С одной стороны, объявившийся под деревом тип (Логан - услужливо поучаствовала память - его называют Логан, имя это или фамилия, без разницы) нравился коту. Коту вообще тут почти все нравились. Шерстяная дурилка была неприхотливая и охотно продавала свои симпатии за еду и ласковые почесушки. С другой стороны, сам Инге слишком хорошо запомнил этого Логана и его неприязненный взгляд по своей провальной попытке приобщиться к хоть какой-то социальной жизни в приюте - той самой, первой и последней.
И пока кот, как-то резко успокоившись и переступая по ветке напруженными лапами, примерялся к прыжку, Инге обдумывал ситуацию. Одежды у него нет. Попасть в общежитие можно только с чьей-то помощью. С чьей-то... А почему, собственно, и нет? Пусть к самому Инге Логан демонстрировал откровенную антипатию, с котом он был сама обходительность. Лишний раз руками не лез, а если и лез, то без фанатизма, и пахло от него приятно... Инге понял, что его заносит. Все же, влияние кошачьего восприятия давало о себе знать.
И, издав короткий предупреждающий мяв, кот таки прыгнул.
Прямо на беспечно подставленные руки. Обдирая их инстинктивно выпущенными когтями в кровь.
Инге мысленно застонал. Ну, что за фигня? Теперь этот Логан обозлится и прощай, свободный вход в жилой корпус.

Изначально по мнению Логана это было отличным планом: спасение дурного кота, застрявшего на дереве, если не перевешивало чашу весов в пользу того, чтобы назвать день не бесполезным, то хотя бы сдвигало дело с мертвой точки. После того, как кот послушался и прыгнул, у Логана появились некоторые сомнения в собственных выводах. Пушистое недоразумение он поймал, конечно, но не без последствий.
— Ах ты ж!
Некоторое время провозившись, Логан умудрился перехватить кота под передние лапы и отставить от себя на безопасное расстояние. На руках краснели полосы, причем было их много: некоторые совсем короткие, обрывочные, некоторые длинные — от души, так сказать. Вот и совершай добрые поступки.
Логан тяжело вздохнул, смиряясь с суровой действительностью.
— Дебил, — сказал он, глядя в бесстыжие глаза. Но беззлобно: понимал же, что по кошачьим меркам этот шаг в пропасть был сопоставим с “прыжком веры”. Достойно всяческой похвалы, пожалуй. — Но смелый дебил.
Он повертел кота из стороны в сторону, чтобы оценить, есть ли внешние повреждения, но нет, ничего такого Логан не заметил. Видимо, дерево было единственным препятствием за сегодня.
— Конечная станция, — объявил Логан и, опустив кота на землю, сам сел рядом. Еще раз осмотрев свои руки, он увидел, что одна царапина немного кровоточит, и удивленно присвистнул. — А ты у нас, оказывается, боец, все задатки для короля свалок имеешь. Но со мной мог бы быть и понежнее.
А Логан мог бы и нормального собеседника себе найти, а не кота, который в лучшем случае либо мяукнет, либо поурчит. Кейджа там, например, или Шейна. Но с другой стороны кот не оборжет его и не скажет, что Логан дурак и повелся на развод, о котором наверняка все Жуки были в курсе.
В общем-то, да, везде свои плюсы и минусы.

Удивительное дело, но вроде бы пронесло.
Впрочем, Инге уже давно не поражался тому, насколько люди бывают терпеливы по отношению к теряющему иногда всякий страх коту. Пинки и злые окрики тоже случались, так что он всегда был заведомо готов к любому сценарию, но все же хорошо, что сегодня не такой день.
Быть понежнее - это запросто. Кота даже уговаривать не пришлось, тот своему спасителю разве что на голову не лез, от души отираясь боками об ноги-руки и норовя боднуть в подбродок. Мурчание прилагалось, как само собой разумеющееся, хотя, отчасти это происходило еще и от голода. Эту особенность кошачьей физиологии Инге изучил одной из первых - не всегда кошка мурчит от того, что ей хорошо. Голод, боль, любой стресс - вибрация тихого раскатистого звука оказывала успокаивающий и даже обезболивающий, если нужно, эффект. Про то, как сильно Инге нравилось быть котом, уже было? Так вот - без шуток, действительно очень сильно нравилось. Кот мог проделывать по-настоящему потрясающие вещи, и феноменальная ловкость и обостренные чувства тут были ни при чем. Случались и накладки, конечно, не без того, и эта нелепеица с деревом - живой тому пример. Но в целом жаловаться было на не что.
Кот окончательно забрался Логану на руки и начал там деловито гнездиться, сворачиваясь в уютный шар. Он собирался воспользоваться удачно подвернувшимся человеком как грелкой во весь рост, и чхать хотел на то, попадет Инге в общежитие, или нет. И вот этого допускать было нельзя. Инге собрал всю свою волю в кулак, чтобы сконцентрироваться на четком приказе - не спать. Не. Спать!
Он так вымотался за последние несколько часов, что и сам едва сохранял ясность сознания. Спать хотелось неимоверно. Но спать было нельзя, потому что во сне происходила обратная трансформация. И если это произойдет на глазах у Логана, то будет... ну, неловкость - это явное преуменьшение. Это будет катастрофа. Потому что Инге бережно хранил свою животную форму в секрете, это раз. И потому что трансформация не учитывала одежду, это два. Спать было нельзя ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах, и получилось даже внушить своенравному комку шерсти желание многозначительным мяуканьем заманить Логана к дверям общежития, но тут произошло сразу две вещи. Первая - Логан начал кота гладить. Вторая - кот сбросил контроль полностью.
Инге уже и паниковать был не в состоянии. Он устал, невероятно устал. Затраты психической энергии в кошачьем теле не шли ни в какое сравнение с пребыванием в человеческом, он выматывался раз в пять быстрее. Закрыть глаза и отключиться казалось самой естественной вещью на свете. И так он и сделал. Просто позволил коту утянуть их обоих в омут больше похожего на беспамятство сна.
Да гори оно все, рано или поздно все равно кто-нибудь еще узнал бы...

Так выглядит воздаяние, думал Логан, наблюдая, как рыжая наглая морда вовсю ластилась, льнула к рукам и не только, издавая при этом совершенно очаровательные звуки — то мурлыкающие, то урчащие. Иногда и вовсе звучало так, будто кот пытался выдать разом и то, и другое. Рассеянно гладя по шерсти, казалось, Логан постепенно достигал просветления, как какой-нибудь Будда. Вот что значило детство без домашних животных. Дурацкая аллергия мамы все испортила, хотя та, в смысле мама, была не виновата. Как и Логан не виноват в том, что способен разрывать пространство, создавая порталы и вот это вот все. Впрочем, теперь он мог наверстывать упущенное — и не собирался игнорировать шансы, которые сами шли к нему в руки. Или призывно орали с дерева.
Кот вроде начинал засыпать — и это было довольно заразительно. Подставив лицо закатным лучам, Логан тоже прикрыл глаза. Ни спать, ни дремать он не планировал, но настроение было изнеженным, и как против такого бороться, кроме как поддаться, неизвестно. По крайней мере, уж Логан точно не знал. В нем вообще часто поднимал голову этакий гедонист до мозга костей — и шло бы все остальное к чертовой матери. Сквозь веки мир просвечивал теплым оранжевым, дышать вдруг почему-то стало легче, казалось, можно так и сидеть тут, пока солнце совсем не склонится к горизонту. Может быть, так бы оно и было.
Однако, прежде чем это сделало солнце, вперед начал заваливаться Логан.
Не потому что уснул. Нет. Из-за внезапной необъяснимой тяжести.
Вновь открыв глаза, Логан было ступил на первую стадию принятия, но быстро променял ее на панику и ужас, отскочив назад, и все никак не мог оторвать взгляда. Как выглядела трансформация, он знал не понаслышке. В приюте было полно воспитанников со способностью анимализма — среди банды Жуков в том числе. Девушка, превращающаяся в волка, или вечно испуганный паренек, который в один момент мог стать огромным и опасным белым тигром, — Логан видел их превращения не раз и привык к тому, что соразмерное примерно оставалось соразмерным. А тут всего лишь какой-то кот…
Казалось, магия не трансформирует материю в другую, придавая нужную форму, а создает ее чуть ли не из воздуха.
Странный день даже не думал заканчиваться.
Теперь перед Логаном, мирно посапывая, лежал не рыжий комок шерсти, а парень. Причем, как это водится после превращений, — голый парень. Дурацкая мысль “почему не девушка?” должна была пролететь в голове, и она пролетела. Неуместно, но да ладно. Почувствовать стыд Логан все равно не мог, потому что ужас никуда не делся — он просто перескакивал с одного осознания на другое. Кот оказался человеком, к тому же парнем, к тому же знакомым. Час от часу не легче. После минутного разглядывания — пожалуй, для Логана это было впервые, столько пялиться на каких-то голых парней, — он понял это совершенно точно. Имя упрямо не соскальзывало из памяти на язык, но вот то показательное равнодушие, которое отражалось на чужом лице при просмотре “Звездных Войн”, Логан помнил хорошо.
А затем эстафету ужаса приняла на себя догадка, чью одежду он видел в кустах. Хотя хорошо бы, чтобы это оказалось ошибкой. Было бы действительно очень кстати. Но если одежда и правда принадлежала этому парню, то у Логана для него плохие новости — все его вещи полетели в чистилище. Ха-ха. Безвозвратно. Потому что кое-кто решил: раз выброшено, значит, не нужно.
Вздохнув, Логан стянул с себя ветровку и укрыл ею… Инге. Точно, вот как его звали!
Видимо, имело смысл его растолкать, а то мало ли найдутся еще свидетели. Не то чтобы Логан был добрым самаритянином и переживал даже за тех, кто плевать хотел на “Звездные Войны”, но все же его совсем немного мучило чувство вины.
— Эй, эй, — он потряс Инге за плечо. — Ты выбрал совсем не то время и место для эксгибиционизма, приятель!